ШОУ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Я думаю, у людей возникает трепет, когда я раздеваюсь на сцене. Они кажутся взвол­нованными. Раз вы решили раздеться, зна­чит, вы говорите о сексуальности, эротизме, если хотите.

Стинг

В разгар гастролей по Соединенным Шта­там Стинг продолжал открыто говорить о том, что он принимает наркотики, хотя теперь он употреблял только коноплю. Бесконечные предложения выкурить вместе сигаретку облегчали непростую работу рок-звезды. Стинг фактически перестал принимать кокаин пос­ле разрыва брака с Фрэнсис.

Труди перевоспитывала его в прямом смысле этого слова. Стинг сократил количество спиртно­го и совсем отказался от курения. Он полностью признавал, что, возможно, был «немножечко незре­лым», объясняя: «Я иногда размышлял: а был бы у меня успех, если бы я был более зрелым и серь­ёзным? Когда вы рок-звезда, то вам позволено быть дерзким ребенком».

Однако Стинг еще не пришел к полному счастью. Он продолжал: «Я как будто состою из двух человек - с одной стороны, угрюмый, обреченный персо­наж, а с другой стороны, беззаботный помешанный. В конце 1983 года Стинг впервые встретил жен­щину, которой предстояло стать одним из лучших его и Труди друзей, хотя эта первая встреча дея­тельной, не витающей в облаках американки Дебо­ры Коен и Стинга была не очень приятной.

Она, глава маркетингового отдела в «А & М Records» в Париже, получила приказ встретить Стинга в аэропорту Шарля де Голля, чтобы убе­диться, что он пересел благополучно на самолет, летящий в Лос-Анджелес. Как она позже вспоми­нала: «Я просто хотела уточнить, как он добрался от одного терминала до другого, хотя у него была двухчасовая задержка в пути».

Стинг был также удивлен, когда появилась Де­бора в качестве «няньки». «Не могу поверить, что они кого-то послали, чтобы узнать это», - были пер­вые слова Стинга при встрече с Деборой Коен.

«Но мы поговорили, - рассказывает она, - и он спросил откуда я родом. Я сказала ему, что из Солт Лейк Сити. А он сказал: "О-о!" Это была типичная реакция. Кажется, все они ожидают, что ты или из Нью-Йорка или из Лос-Анджелеса».

Через несколько минут Стинг был быстро про­веден Деборой через нужный терминал, и они были готовы попрощаться. Но она вдруг обернулась к нему: «Не могли бы вы сделать мне особое одол­жение?»- спросила Дебора.

«Конечно», - неохотно сказал Стинг.

«Всякий раз, когда самолет пролетает над Солт Лейк Сити, по какой-то странной причине командир экипажа всегда объявляет об этом по громкогово­рителю. Не могли бы вы зайти в туалет и промыть его в этот момент?»

Стинг засмеялся и согласился сделать это.

Спустя четыре месяца Дебора встретила Стинга, когда он возвращался в Париж, и первое, что он сказал ей, было: «Я сделал это».

Как Дебора позже вспоминала: «Тогда он стал моим другом на всю жизнь».

Последние несколько недель 1983 года и нача­ло следующего года — это время выступлений в Британии перед очередной поездкой в Соединен­ные Штаты, а затем в Австралию.

Стинг был удивлен, когда «Sinchronycity» стал самым продающимся альбомом группы, так как лично он считал его самой спорной работой «По­лиции» на тот момент.

Неудивительно, что в этот период усталость и противоречия нарастали. Всякий раз, когда они на­чинали новое выступление, это непрекращающее­ся турне становилось все тяжелее и невыносимее. Сказывалась крайняя несдержанность характеров, а «терпение» казалось понятием из прошедшей эпохи. Слухи о распаде «Полиции» начали при­обретать реальную почву. Майлза Копленда уго­ворили сделать публичное заявление, в котором от­рицался факт раскола группы, но стало очевидным каждому мало-мальски осведомлённому, что чле­ны группы хотят проводить все больше и больше времени по отдельности.

Во время североамериканских выступлений Стинг признал, что его сольные выступления имели почти терапевтический излечивающий эффект: «Группа - это просто одна часть нашей жизни. Это вовсе не "всё" и не "конец" наших жизней. Если бы это было так, это было бы ужасно. Я бы не смог этого вынести. Мне нужна личная жизнь, и я нуж­даюсь в новых формах самовыражения».

В Атланте, штат Джорджия, в ноябре 1983 года конец группы стал очевиден каждому, кто мог их видеть. Майлз Копленд объясняет: «Дух конку­ренции возрос до невозможности, и в дурных го­ловах поселились разрушительные идеи».

Стинг дополнил: «Я хотел видеть и слышать в записи только свои собственные песни. Я думал: лучшее, что группа могла сделать, уже позади. Мне приходилось бороться за каждую ступень на но­вом пути. Это было безжалостно по отношению к себе и трудно».

Энди Саммерс был единственным членом груп­пы, который думал, что, возможно, сворачивание группы было немного преждевременным: «Мы про­должали продавать кучу пластинок и до сих пор ещё продаем».

В дополнение ко всему этому Стинг вновь по­чувствовал тягу к актёрской работе, оставленной на время из-за музыки. Он решил активно искать новые роли и вскоре начал сниматься в главных ролях в «Невесте» и «Сполна». Это был прекрас­ный маршрут для отступления от воюющей «По­лиции», который увел его с музыкальной сцены почти на весь 1984 год.

Стингу не давала покоя странная статистика о рок-звездах, которые превратились в кинозвезд.

Это было невероятно трудное перевоплощение, осо­бенно потому, что задолго до этого было ясно, что участие рок-знаменитости с громким именем в том или ином фильме никоим образом не гарантиру­ет его кассовый успех.

Стинг признавал в то время: «У большинства актеров есть масса времени, чтобы подготовиться, найти приемы актерской игры в относительном уединении, в то время как музыканты проводят все свои активные годы, совершенствуясь в игре на музыкальном инструменте. И вдруг вам дают шанс сняться в кино, и вам надо выучиться буквально за ночь, как играть, а завтра предстать на площадке в слепящих лучах прожектора. В этом есть и свои плюсы, своя прелесть: как будто учишься плавать. Или утонешь, или выплывешь».

«Невеста» была поставлена Фрэнком Роддэмом, который впервые встретил Стинга, когда тот играл в «Квадрофении». Скачала Роддэм, также выхо­дец с Северо-востока, планировал предложить Стингу эпизодическую роль, но после пробы за ку­лисами во время концерта «Полиции» в Чикаго он понял, насколько выросли актерские способности Стинга и предложил ему главную роль доктора Франкенштейна.

Стинг был очень взволнован проектом «Невес­ты» и регулярно разглагольствовал для прессы: «Это, можно сказать, продолжение "Невесты Фран­кенштейна", это не другая постановка. Эго то, что происходит после и снимается это в традициях оригинального романа Мэри Шелли, а не в голли­вудских стандартах тридцатых годов. Это не фильм ужасов, это что-то вроде реальной истории, но я становлюсь монстром. Я делаю монстров, что­бы заработать себе на жизнь, и сам заканчиваю как монстр. Кроме того, это история Пигмалиона — о том, как он создал девушку, которую учит манерам поведения в обществе. И в то же время это исто­рия любви».

Любовным интересом Стинга по фильму была главная героиня, леди Дженнифер Билс. Вся съе­мочная группа и артисты, занятые в ролях, заме­тили, как хорошо подошли друг другу Стинг и Дженнифер. Они даже тренировались вместе каж­дое утро, а также ходили везде вдвоём. Билс го­ворила одному сотруднику, что она находила Стин­га «забавным, милым, галантным и вовсе не отчуж­дённым. Плюс (он бы убил меня, если бы слышал, что я говорю это!) - он в удивительной форме для мужчины его возраста».

Всякие предположения о романе были отверг­нуты как Стингом, так и Дженнифер. Он даже настаивал: «Мы на самом деле даже особенно и не говорили ни о чём, кроме фильма и сценария, хотя Дженнифер достаточно начитанна и может пого­ворить о книгах. С ней хорошо работать».

Правдой было то, что обе звезды буквально разъярились по поводу моего предположения, что у них мог быть какой-то чувственный порыв. Стинг переживал о Труди, а Дженнифер была на грани замужества. Когда Стинга расспрашивал на­зойливый журналист, не было ли у него романа с Дженнифер, он ответил резко: «Конечно, нет, ты, дурак!». Но слухи продолжали ходить. Были даже разговоры о том, что они подолгу оставались внутри трейлеров, в которых проживали, и что их застукивала группа, когда они страстно обнима­лись. Однако в конце концов Стинг соединился с Труди, а Дженнифер, и ее друг Боб Симмондс вернулись в Нью-Йорк.

Прямо со съемок «Невесты» Стинг направился к декорациям «Сполна», где также в главной роли снималась обладательница академических наград Мерил Стрип и заслуженный сэр Джон Гилгад. Стинг был впечатлен работой в такой именитой компании и рассматривал её участие в фильме как дальнейшее доказательство того, что его актерская карьера воспринимается серьезно. Ему было лег­ко в компании актеров, и он искренне верил, что его карьера драматического актера будет столь же звёздной, как и карьера рок-исполнителя.

Стинг напряженно работал над «Сполна», его предшествующие попытки в «Дюне» вышли на большой экран и вызвали не самые доброжелатель­ные отклики. Фильм критиковался за «неумерен­ный» бюджет в шесть миллионов долларов. Режис­сер Дэвид Линч подвергся нападкам критиков, и фильм практически не сделал кассовых сборов.

Грустный комизм ситуации заключался в том, что главная роль Стинга в «Дюне» - это прибли­зительно пять минут чистого экранного времени. Однако в скором времени после выхода фильма ему посыпались предложения от продюсеров, ко­торые в большинстве своём надеялись, что многие люди придут посмотреть фильм из-за участия в нем Стинга.

«Фильм очень странный, - признавал Стинг во время интервью в шоу «Today» в Америке. - Это не похоже на "Звездные войны". Я думаю, что он даже более оригинален по своему замыслу. Я думаю, что он замечателен. Я действительно так думаю!»

Критики яростно обсуждали «Дюну». Критик Рекс Рид из «Нью-Йорк Пост» заявил: «Вы дума­ете, что вы видели дрянь?.. Подождите, вы увиди­те "Дюну"! Это претенциозное упражнение в ту­пом безумии настолько отвратительно, что оно само по себе представляет определенный класс зрелищ. Это дьявольски плохо. После пятнадцати минут невнятной тарабарщины я отказался от затеи рас­шифровать, что же там происходит, и начал хра­петь. Ничто меня больше не затянет на нечто по­добное "Дюне". Никогда в жизни!»

В том декабре Стинг временно отошёл от кино и играл в двух радиопостановках на основе рома­нов Мервина Пика о Горменгасте. Стинг ранее приобрел постановочные права на романы, напи­сал свой собственный план-сценарий. И в конце концов решил воплотить это на радио.

Когда первая пьеса была передана по радио, уважаемая «Дейли Телеграф» заявила: «Стинг, ко­торый сейчас более знаменит как поп-звезда, - так­же и хороший актер. Он обладает убедительнос­тью, превращая тёмную недоброжелательность дра­мы в сверхъестественную откровенность».

Проекты Мервина Пика, конечно, помогли Стингу-актёру получить стабильное уважение, заслужить репутацию. Это ещё раз убедило его, что он дол­жен искать солидную сценическую роль, потому что это помогло бы открыть наиболее подходящий маршрут к вершине актерской профессии.

В авиации есть термин «Вращательная скорость V1». Он характеризует ситуацию, когда самолет, несущийся по взлетной полосе, достигает такой ско­рости, что уже не может взлететь. При «V1» недо­статочно гудронированного шоссе, чтобы суметь нажать на тормоза. К концу 1983 года Стинг и его товарищи по «Полиции» вошли в «V1» в последний раз. Проблема была в том, что у них едва ли хва­тало «топлива», чтобы благополучно прибыть в ме­сто назначения.

Музыкальные обозреватели полагали, что Стинг планировал проект, нацеленный на джаз, чтобы начать свою полноценную сольную карьеру. Затем он продолжил на Би-Би-Си на Радио-1¹ и сказал ведущей Анни Найтингейл: «То, к чему я сейчас готовлюсь, - это возможность уйти от всего этого. Очень скоро я скажу: с меня достаточно, я ухожу».

Стинг фактически организовал свою новую груп­пу, послав открытое сообщение всему джазовому сообществу - устное сообщение о том, что он ищет новую поддерживающую группу. «Люди, которые приходили, шли нетвердой походкой, - это люди, записи которых я имею», — объяснял он позже.

В итоге Стинг собрал полную «рабочую» груп­пу (все в возрасте до двадцати пяти лет), куда в

¹ Радио-1 - первая программа радио (одна из основных программ внутреннего радиовещания Би-Би-Си), которая передает, главным образом, популярную музыку. (Прим. перев.)

числе прочих входили Омар Хаким, Брэнфорд Марсалис и Дэррил Джоунс, который играл на бас-гитаре с маэстро джаза Майлзом Дэвисом.

Сначала группе даже не было сказано, что они делают запись. Им сообщили, что предстоит под­готовить живое выступление, исполняя новые пес­ни Стинга в нью-йоркском Ритце, после одной не­дели репетиций. «Это был способ превращения нас в группу. Я более заинтересован в спонтанности и вдохновении, чем в отшлифованном звуке. Звук придет сам, если вы играете с энергией», - вооду­шевлённо объяснял Стинг.

Позже оказалось, что яркий сон о гигантских голубых черепахах, наводняющих его безупречный, огороженный со всех сторон сад в Хемпстеде, раз­рушающих аккуратно размеченные лужайки и цве­точные клумбы, окончательно убедил Стинга, что он должен порвать с «Полицией» и начать свою но­вую сольную карьеру. Таким образом название пер­вого сольного альбома было «The Dream Of The Blue Turtles» («Сон о голубых черепахах»).

Ключевой фигурой, помогавшей Стингу превра­тить эти мечты в миллионы долларов на продажах записей, была графиня из Центральной Европы, которой было хорошо за восемьдесят и которая стала его психоаналитиком (а также была учени­цей Юнга в двадцатые годы).

Стинг знал, что многие люди примитивно и по­верхностно считают: раз он ищет помощи у анали­тика, то, значит, он сходит с ума. В действительности же он подходил к своим сеансам с графиней как к творческим упражнениям, чтобы открыть глубину своих тайн, возможностей, а также снов. Другими словами, у него появилось настоящее любопытство. Кроме того, он обладает уникальной способностью

— превращать личностные кризисы в высокопри­быльные музыкальные композиции. «Сны могут быть иногда пугающими, иногда восхитительными, иногда странными. Но они позволяют вам исполь­зовать части мозга, которыми вы не пользуетесь, когда бодрствуете», - объясняет он.

Лирика в альбоме была решительным уходом от традиционного стиля «Полиции». Многие из про­блем, которые касались Стинга, поднимались здесь с большим накалом. «Я чувствовал, что не могу больше ходить вокруг да около. Я стал более от­кровенен, чем был когда-либо, потому что эти про­блемы никогда не воспринимались как серьезные»,

— комментировал он своё творчество после созда­ния новой группы.

На протяжении всего этого периода продолжа­ли поступать постоянные опровержения о распа­де «Полиции». После серии сногсшибательных ре­петиций со своей новой группой Стинг вернулся в Лондон на «Конкорде» и временно воссоединил­ся с «Полицией» для участия в мероприятии по присуждению ежегодных наград в Британской музыкальной индустрии.

На церемонии, которая имела место в лондон­ском «Гросвенор Хаус Отеле», трио получило специальный приз за выдающийся вклад в бри­танскую музыку за предыдущие семь лет. После принятия этой награды Стинг сказал аудитории: «Нам очень повезло. Мы хорошая команда. У нас много таланта и вдохновенное руководство. Что­бы решить проблему, как разделить награду на тро­их, мы отдаем ее Майлзу Копленду».

После церемонии награждения ходили слухи, что «Полиция» сделает двойной альбом живой за­писи, но этот план ни к чему не привел, и Стинг признался одному журналисту: «Я не знаю ниче­го о наших планах на будущее. Я думаю, что это очень важно - не выходить просто потому, что фи­нансист говорит: "О, вам бы лучше пойти и сделать миллион долларов". Лично меня этот путь ведет к застою. Я думаю, что "Полиции" придется объе­диниться, если возникнет новая идея или новый способ презентации самих себя. Я не хочу просто использовать старую формулу, хотя мы и знаем, что она работает. Это уже не интересно».

Через несколько дней после церемонии награж­дения Стинг вернулся в Нью-Йорк и работал над своим сольным альбомом с новой группой. После­довали три сольных концерта в Ритце в Нью-Йор­ке, а затем он и члены его новой группы направи­лись на Барбадос, чтобы начать запись.

Было ясно, что «Полиция» постепенно начина­ет сворачиваться. Как Стинг комментировал в то время: «У меня есть чувство клаустрофобии, очень навязчивое. Моя голова вполне может справить­ся с более чем одной вещью, и я так стремлюсь отойти от стереотипов и устоявшихся представле­ний о том, что же я есть. Мне нравится озадачи­вать людей своей непредсказуемостью».

Однако «Полиция» должна была просущество­вать еще некоторое время. Многие наблюдатели в сфере музыкальной индустрии полагали, что они планировали подзаработать еще какое-то количе­ство наличных и только потом сказать «всё». Но Стинг не собирался действовать таким образом. Он продолжал настаивать: «Просто потому, что я делаю сольный альбом, это не означает конец пути "Полиции". Мы не приклеены друг к другу. Я думал, что это могло бы быть интересным, - пора­ботать с разными музыкантами».

Придерживаясь своей стратегии, Стинг сделал новую вокальную накладку к звуковой дорожке «Every Breath» («Каждое дыхание») для сатири­ческой телевизионной программы «Spitting Image» («Головокружительный образ»). Проигрывание на фоне портретов Рейгана и Черненко «Каждой бомбы, которую вы делаете» отражало его озабо­ченность ситуацией в мире. «В некотором смысле, потому что я не беспокоюсь об оплате газовых счетов, меня ужасают ракетные базы Тэтчер, а того, кто отчаянно пытается найти работу или с трудом заплатить за квартиру, может, и не ужасают».

Среди пародий на записи «Полиции», появив­шихся в начале восьмидесятых годов, были паро­дии диск-жокея из Соединенных Штатов Эла Янковича «Король Замши» и группы «Р.С.» «Слиш­ком подавленный, чтобы совершить самоубийство». Но, возможно, самым странным, когда-либо имев­шим место проектом, связанным с «Полицией», была оркестровая версия хитов «Полиции» под на­званием «Арестованные»: в проекте участвовали музыканты, игравшие на струнных и духовых ин­струментах, а также приглашенные рок-музыкан­ты, среди которых Ян Пейс (бывший участник «Deep Purple»), Гэри Мур (бывший участник «Thin Lizzy») и Крис Томпсон (из группы «Earth» Манфреда Манна), - все исполнители поколения Энди Саммерса, которые представляли антитезу «новой волне», и чья критика панк-направления середины семидесятых годов была в высшей сте­пени неодобрительной.

В Британии Стинг пытался найти немного вре­мени, чтобы расслабиться. Так у него появилась новое хобби - покупка скаковых лошадей. Это было прекрасное побочное занятие для человека, никогда не терявшего вкус к азарту, который про­снулся в возрасте двенадцати лет.

За короткий период времени он потратил более ста тысяч фунтов на четырех лошадей, воодушев­ленный тренером, которого он нанял, чтобы превра­тить этих животных в призеров. В течение восем­надцати месяцев у Стинга было 10 победителей.

Однако была и другая причина, по которой он купил лошадей, совсем иная, чем долговременная любовь к азарту на беговой дорожке. До некоторой степени Стинг находил, что ему намного легче иметь дело со скаковыми лошадьми, чем выдерживать постоянные ссоры со Стюартом и Энди.

Когда его спросила рок-обозреватель Анни Найтингейл , не так ли обстоят дела, Стинг попытался храбро ответить: «Люди всегда пытаются посеять между нами раздоры. Но мы работаем вместе так давно, что знаем друг друга очень хорошо. Я ду­маю, что мы расцветаем в спорах. Каждый день несет новое. В тот день, когда нам не о чем будет поспорить, - это день разрыва». Этот день неук­лонно приближался!

В конце 1983 года просочилась информация о том, что любовница Стинга, Труди Стайлер, с ко­торой он живет, собирается родить ему ребенка в январе 1984 года. Для многих обозревателей этот факт являлся неопровержимым доказательством того, что Труди теперь вполне может выйти замуж за Стинга.

Появление пары вместе стало редкостью после тех памятных унизительных дней, когда Стинг представил Труди всем средствам массовой инфор­мации мира, как свою «любовницу». Стинг был на­строен решительно - ни в коем случае не причи­нить боль Фрэнсис, Джо и маленькой Кэтрин. В действительности Стинг и Труди уже не расстава­лись. Она решила убедиться, что играет важную роль в каждом аспекте его жизни. Она даже при­тормозила свою карьеру актрисы, чтобы сопровож­дать Стинга повсюду, куда он ездит.

Решимость Труди держаться поближе к Стингу вскоре стала легендарной среди поддерживаю­щей команды, которая путешествовала с «Полици­ей» на каждый концерт. Один из них сказал: «Труди была приклеена к Стингу все время и, казалось, он ничуть не возражал. Ведь Труди зна­ла, что происходит, когда рок-звезда оставляет свою жену дома».

Для многочисленных женщин, которые пыта­лись изо всех сил заполучить кумиров вроде Стин­га к себе в постель при первом же удобном слу­чае, Труди была настоящим барьером, который было практически невозможно преодолеть. «Что в ней такого, чего нет у меня?» — жаловалась одна из поклонниц, когда увидела Стинга и Труди це­лующимися и обнимающимися за кулисами во время выступления в Америке.

Труди счастливо признавала, что она отказалась от всего, чтобы быть рядом со своим мужчиной. «Все может подождать, пока родится ребенок. Сейчас главное - ребенок. Я думаю, что пресса очень удивлена такой внезапностью, но в действи­тельности все не так уж внезапно». Затем, как буд­то стремясь заверить всех, что их отношения были очень серьезными, она добавила: «Стинг и я уже вместе два года».

Появление еще одного ребенка было так же важно для Стинга, как и рождение двух предыду­щих. Его постоянно замечали за тем, что он погла­живал живот Труди и отпускал шутки незадолго до рождения ребенка. Стинг признался одному журналисту: «Мы так много путешествуем, что ребенок, вероятно, родится в самолете. Я люблю детей. Я провожу столько времени с моими деть­ми, сколько могу. Ко, к сожалению, одним из не­достатков моей работы является то, что ты нахо­дишься слишком много времени вне дома».

Рождение третьего ребенка Стинга не особенно подчеркнуло его репутацию заботливого, участли­вого родителя. Он фактически пропустил рождение, потому что выскочил на минутку из больницы, что­бы купить что-нибудь поесть.

Ребенок оказался здоровой девочкой весом в семь с половиной фунтов. Они назвали ее Бри­жит Мишель, но с самого рождения ее называли Мики.

Роды в Национальном госпитале здравоохране­ния Западного Лондона на Хаммерсмит-Бродвей были для Труди такими же, как и для всех осталь­ных беременных женщин, кроме одного значи­тельного отличия. Стинг неохотно перепоручил телохранителю мать и дочь из-за страха за их бе­зопасность после того, как последовало еще одно анонимное письмо с угрозой.

С того самого момента, как Труди вошла в гос­питаль, охрана стояла на часах круглые сутки и по­кинула его, только когда Стинг приехал в лиму­зине с шофером, чтобы забрать мать и дочь. Впро­чем, присутствие охраны расстроило некоторых других матерей в госпитале. Одна прокомменти­ровала ситуацию: «Было как-то уж очень неуют­но видеть охрану. Это все казалось довольно-таки глупым».

Спустя несколько недель после родов Стинг взял Труди, чтобы посмотреть новую пьесу ее под­руги Пэм Джемс в Лондоне, где его приветствовал заградительный огонь вспышек фотоаппаратов, и после этого он покинул театр. «Старый» Стинг бы рассвирепел. «Новый» Стинг вежливо спросил папарацци, не знают ли они дороги к фешенебель­ному ресторану Джо Аллена, куда они направля­ются на обед.

Теперь, когда ребенок родился, Труди надолго не задержалась дома. Она получила главную роль в пьесе под названием «Ключ к миру» для гастро­лей по провинции. Ее роль воображающей из себя черт знает что, болтливой сочинительницы музыки, которая курит коноплю и спит с рок-звездами, ка­залась немного дерзкой. Вряд ли можно сказать, что она жила в роскоши, так как она зарабатывала жал­кие сто пятнадцать фунтов в неделю и проживала в коттедже стоимостью семьдесят пять фунтов в не­делю в Лейчестершире вместе со своей дочерью и няней, пока Стинг гастролировал по миру.

К марту 1984 года Стинг оформил развод с Фрэнсис, после того как согласился на разумное урегулирование проблем со своей бывшей женой. Быстрый развод по форме «если не...» был гаран­тировал на том основании, что пара жила раздель­но более двух лет. Не было упоминаний об отно­шениях Стинга с Труди, и друзья предсказывали, что Стинг женится на Труди «скорее рано, чем по­здно». Фактически же у Стинга не было такого намерения. Он решил, что брак - это не более чем клочок бумаги. Конечно, он любил Труди, но же­ниться на ней ему казалось бесполезным меропри­ятием.

Интересно, что отец Стинга, Эрни, был одним из немногих членов семьи, кто как-то отреагировал на постоянно меняющуюся личную жизнь Стинга. Словно иллюстрируя сложные отношения, которые, несомненно, существовали между отцом и сыном, Эрни сказал: «Я встретился с Труди. Она неплохая девушка. Ничего в ней плохого нет. Но лично я бы предпочел видеть его снова с женой. Все-таки он теперь уже большой мальчик».

Комментарий Эрни словно подчеркивал каждую черту характера, унаследованную Стингом от сво­его отца — упрямство, нежелание быть тактичным и любовь к собственному мнению. Все эти качества помогли Стингу взойти наверх, но никак не дава­ли ему легко воспринимать слова отца.

Вскоре после рождения Мики Стинг был при­знан «мужчиной с самым сексуальным задом в Британии». Подсчет голосов в «Woman's World» показал, что он обогнал Рода Стюарта и Мика Джаггера. Другими любимчиками читателей жур­нала были Клифф Ричард, игроки в бильярд Тони Ноулс и Алекс Хиггинс и атлет Дели Томпсон.

Приблизительно в это время Стинг сделал важ­ное признание одному музыкальному обозревате­лю, которое, казалось, суммировало скептицизм восьмидесятых годов, который тогда был в самом расцвете. Он утверждал, что ненавидит рок-музы­ку. «Мне нравится писать и исполнять рок, но не слушать его. Говорят о "новой музыке", но они ис­пользуют все те же аккорды, все тот же старый ритм, который был у "Фэтс Домино". Мне это про­сто неинтересно».

Тем временем Фрэнсис, которая сохраняла вели­чественное молчание по поводу своего разрыва со Стингом, почувствовала, что пришло время начать жить новой жизнью подальше от ослепляющего блеска огромных прожекторов, которые постоянно светили на ее бывшего мужа. «Мне нравится жить своей собственной жизнью, - утверждала она, находясь теперь в огромном доме в Северном Лондоне, который Стинг купил ей в качестве решения по разводу. - Тут много пространства. А когда тебе приходится думать о карьере, детях и муже, то не остается места для себя».

Правдивость типична для Фрэнсис, она была до­статочно честной, чтобы согласиться, что были и плохие дни. «Иногда одиноко. Я недавно выш­ла из брака и только за последние пару месяцев начала наслаждаться тем, что я теперь сама по себе. Я научилась распоряжаться своим временем, не зацикливаясь на деталях».

Нельзя сказать, что Фрэнсис уединилась в сво­ей маленькой скорлупке. Она начала встречаться с мужчинами и даже признавалась, что ухажёрам приходилось «проходить пробы», как в кино. Если они не любят детей - они не нужны. «Свидание со мной приблизительно такое: "Я собираюсь на прогулку, ты хочешь пройтись со мной?" Фрэнсис рассказала: «Я бы переживала насчет денег, если бы была миллионершей. Кроме того, имея финан­совую поддержку в размере одной четверти, я ис­пытываю чувство вины, особенно, если я собираюсь на репетицию, а у моего сына простуда. То, что вы имеете детей, обязывает ко многому».

Вскоре после первого опубликованного коммен­тария Фрэнсис Труди дала большое интервью га­зете «Дейли Мейл», задуманное, наверное, чтобы уравновесить счет после того, как был опублико­ван отрывок выступления Фрэнсис.

В этой публикации Труди утверждала, что она хо­тела бы иметь больше детей от Стинга и абсолютно ясно дала понять, что нет и речи о том, что их отно­шения могут прерваться.

Весной 1984 года было сообщено, что Стинг тайно обратился в частный госпиталь Лондона, что­бы ему провели операцию в «области носа». Ник­то не мог сказать, то ли певец предпринял пласти­ческую операцию, то ли операцию по поводу бло­кады пазух (в этом отношении у него было много поводов для беспокойства). Нос Стинга был оп­ределенно не столь изменённым, когда он появился на публике в следующий раз.

В конце 1984 года Стинг предпринял неафиши­руемый визит в советское посольство в Лондоне, чтобы попытаться узнать, не сможет ли он прове­сти работу над сольными записями в московской студии.

Советы сообщили Стингу, что он будет более чем желанным в их стране. Нет сомнения, они знали о его марксистских пристрастиях в прошлом. Коммунисты прекрасно осознавали, что такая выдающаяся фигура могла бы во многом посодей­ствовать Советскому Союзу и его политической системе в завоевании авторитета в глазах всего мира. Естественно, Стинг вовсе не так смотрел на все это.

Образ Стинга, как суперспокойной звезды, был немного поколеблен, когда он и Энди Саммерс посетили блестящий вечер по поводу семидесято­го дня рождения, так называемого «дедушки-пан­ка» Вильяма С. Барроуза. Многие музыканты тя­нулись к этому эксцентричному композитору, по­тому что тот был стильной натурой.

Стинг и Саммерс сфотографировались рядом с композитором на вечере в шикарных апартамен­тах в Нью-Йорке. Но самое главное, чего Стинг никак не мог понять, - это то, что Барроуз не имел ни малейшего представления, кто он такой и далее предупредил некоторых своих гостей, которые, возможно, могли принести наркотики: «Я не знаю, точно, но кто-то сказал мне, что те ребята - поли­цейские»